День (сборник рассказов, эссе и фельетонов)

Согнувшись, спотыкаясь, прикрыв лица, мы побрели, как экспедиция Пири www.clean-ecology.ru к Северному полюсу. Мальчик сидел на углу гостиницы «Москва», на самом ветру. Он был крошечный, с веселым личиком. Сажа и сопли образовали на личике черную корку. Одна ручка была в перчатке, другая – без. Безграмотно, но бойко он наяривал «Беса ме мучо» с вариациями. Мелодия плавно переходила в «Виновата ли я» и обратно.

«Как тебя зовут, мальчик? » – непринужденно и естественно спросила я.  – «Ваня».  – «Не так. Еще раз»,  – сказал Роб. Пятясь, я отошла на десять метров и снова подошла. «Как тебя зовут, мальчик? » – «Ваня».  – «Еще раз попробуй. Подойди, остановись, с легкой улыбкой послушай музыку и потом спрашивай. Пошла! » – Я опять попятилась и снова непринужденно подошла. «…Как тебя зовут, мальчик? » – «Деньги давай»,  – сказал Ваня с отвращением.  – «Дам, когда ответишь,  – прошипела я с легкой улыбкой.  – Как тебя зовут, мальчик? » – «Я уже сказал».  – «Деньги нужны»,  – сказала я Робу. Роб дал двадцатку. «Как тебя зовут, мальчик? » – «Ваня».  – «Сколько тебе лет? » – «Семь».  – «Спроси его, где его родители, где он живет».  – Я спросила. Ваня немедленно подхватил аккордеон и сумку с деньгами и боком, как краб, двинулся прочь. «Стой!  – завопила я и помчалась за младенцем.  – Вернись! Мы тебе денег дадим! » Ваня побежал. Мы тоже побежали. За нами бежала румяная сумасшедшая старуха с четырьмя сумками мусора – две в руках, две – коромыслом через плечо, и кричала: «Ельцин бандит сама с Украины письмо мне Жириновский написал сыночка единственного убили нет правды в Кремль в Думу не пускают! !! » Мы преследовали Ваню – до угла, и за угол, и в боковую стеклянную дверь. За дверью на полу лежала замурзанная молдавская семья – две женщины с двумя грудными младенцами, еще один мальчик Ваниного возраста, тут же выбежавший, не теряя времени, на заработки, и сам Ваня. Голландцы охнули. Мне молдавская семья не понравилась. «Откуда вы? » – непринужденно и естественно спросила я, как если бы мы встретились на светском рауте. «Деньги давайте – скажем».  – «Деньги! » – сказала я Робу. «Будут говорить – дам»,  – отвечал он. Он тоже был тертый калач, снимал по всему миру. «Он даст, говорите».  – «Беженцы мы, из Бендер, запричитали бабы.  – Война была, все погорело, куда подашься… Добрые люди вот приютили, дают греться, а так совсем пропали бы… Вот только мальчонкой и спасаемся… Сами в лесу ночуем, на пленке… Расстелим и спим, совсем пропадаем… Четвертый год на пленке живем, прямо на снегу… Кто жалеет – чаю дает…»

Бригада выглядела сытой, тепло укутанной, лица их были продуманно испачканы, рожденные на пленке младенцы выглядели одинаково, словно выданные напрокат. «А почему вы лежите именно тут? » – «Да мы не местные… Куда ж нам еще? » Куда ж еще идти солдату, когда сожгли родную хату? Я огляделась – пункт обмена валюты, дорогой винный магазин, дверь с надписью: «Вход на смотровую площадку – 15 этаж». Полы мраморные. Самый центр Москвы, самое доходное место… Тут и Ваняткин чумазый напарник вернулся, принес еще сумочку денег. Обе матери, переведя выражения лиц из скорбного режима в постный, махнули руками, и деньги как-то сами растворились в воздухе. «Вы идите, а то тут… рассердятся»,  – сказала молдаванка. «Да вообще: давайте еще деньги, что такое»,  – ворчливо сказала вторая. «Ельцин бандит украинка я доченьку единственную убили злые люди Жириновский защитил депутаты проклятые сами жрут от меня в Думе запираются! !! » – закричала настигшая нас сумасшедшая.

Снова выбежал на мороз Ванятка, снова мы бросились за ним. «Виновата ли я! » – бегали по кнопкам маленькие грязные пальчики, сияло над аккордеоном веселое лживое личико, сыпались бумажные деньги в разверстую сумочку – меньше двух миллионов в день малыш вряд ли зарабатывал. «А ну говори: где ты ночуешь? » – сделала я последнюю бессмысленную попытку.  – «Они же вам сказали».  – «Кто – они? » – «Ну, они».  – «А ты что скажешь? » Он улыбнулся, пожал плечами и заиграл сильней.

«…La donna e mobile! » – вдруг рявкнул над ухом Ваняткин неизвестно откуда взявшийся конкурент, старик с тремя желтыми, очень длинными зубами, с полноценным взрослым аккордеоном, с иерихонскими мощностями в привыкшем к морозу голосе. «Ельцин бандит сама с Украины развалили страну сволочи восемь деточек родила все погибли Жириновский письмо помог! !! » – настигла нас сумасшедшая. Я чувствовала, что мое лицо от мороза приобретает цветовую гамму российского флага. «Не могу больше, пойдем греться,  – сказала я Робу.  – Пошли под землю, к Ленину». И мы спустились к Ленину.